– А почему нет? – Низко смеясь, поворачиваюсь к нему.

– Почему бы и нет? Она не отличается от других, и я хотел этого. К тому же обмана не было, я ничего тебе не обещал. Но вы так прониклись глупостью пластиковой куклы, что предали меня. Все. До единого.

– Предали? Мы? Нет, ошибаешься, это ты поступил подло, ты разрушил всё, над чем я работал. Ты сотворил страшное. Господи, неужели, ты так и не понял, что сделал? Неужели, настолько болен, раз не увидел, сколько боли ты принёс всем нам? Это ты глуп, а вот она, действительно, сильная женщина. И мне так стыдно перед ней, что не угадал всего. Стыдно, что поверил тебе и позволил использовать её. Ты насладился? Конечно, это же ты, тебе плевать на последствия, ты только берёшь, но ничего не отдаёшь взамен, – закатываю глаза, позволяя Джо выговориться. Видимо, чтобы подготовиться, ему потребовалось аж четыре дня. Я предполагал, что приедет раньше. Пусть. Меня не трогают его слова. Меня ничто не может тронуть.

– Посмотри, Джаред. Ну же обернись, ты один, – размахивает руками, как обезьяна. – Никого нет, все ушли и отвернулись от тебя, даже твои сладкие девочки. Или самой сладкой была только одна? Но и она оставила тебя. А, знаешь почему? Потому что ни одна из твоих игрушек не имела силы, чтобы обличить каждого в уродстве. Только она, и тебе больно, тебе обидно, ты закрылся здесь и прячешься от правды.

– Не приписывай мне своих чувств, Джо, – цокаю от его слов. – Это глупо и в корне неверно. Обида больше подходит для дамочек. А боль, дай подумать – нет. Меня не волнует, что мои сладкие куколки ушли, они вернутся, ведь никто больше не подарит им такого наслаждения, как я.

– Чёрт, да ты, действительно, болен. Тебе следует пройти лечение, потому что никто не вернётся. Ты считаешь себя богом, единственным мужчиной, который умеет качественно всунуть член? Разочарую, брат, нет. В мире достаточно порядочных мужчин, готовых на всё ради женщины. Готовых любить их и чтить, уважать и слышать. Они не боятся признаться, что тоже подвержены испытаниям и мукам любви. А ты никогда не станешь одним из них, – указывает на меня пальцем, хотя знает, что я терпеть этого не могу. Ненавижу, когда тыкают в меня.

– И это отвратительно. Никакой страсти, а лишь рабство. Я лучше буду больным, чем опущусь на колени перед шлюхой, – фыркая, перевожу взгляд в темноту, чтобы убедиться – ничего не изменилось. Я всё тот же, вокруг меня остался чёрный цвет, и ничто не подверглось трансформации.

– Ты уже это сделал. Ты открыл то, чего боялся. Ты признался перед ней, что слаб. Даже продемонстрировал. Мне не жаль тебя, ведь каждое её слово было правдой. Ты именно такой, а мы помогали тебе ещё больше превращаться в чудовище. Ты слишком много лет забрал у нас, так и не признав – ты трус.

– А ну, повтори, – шиплю я, наступая на брата.

– Ты труслив и жалок. Ты прячешься за этими стенами, потому что боишься увидеть мир, боишься вернуться к нормальной жизни. Ведь там есть лучше, чем ты. Они хоть и не имеют красоты, ещё страшнее тебя. Но реальный мир не позволит тебе находиться в нём, извращать его. Он выбросит тебя, и ты снова будешь один, а лишь по причине твоей трусости. Ты поджал хвост и убежал зализывать раны, но они не затянутся. Когда-нибудь ты поймёшь всё, а будет слишком поздно. И я не буду помогать тебе, – воинственно поднимает подбородок, готовый драться. Это вызывает смех. Неужели, маленький и забитый мальчик вырос и хочет противостоять мне из-за какой-то шлюхи? Не поверю.

– Пошёл вон, ты утомляешь. Напомню, ты стал тем, кто есть, благодаря мне. Ты никогда бы не достиг такого уровня без моих знаний и моих мозгов. Наследство деда тоже получил, потому что я отказался и уговорил это сделать Мэтью. Я руководил всеми вами, без меня вы – ничто. Так я теперь отказываюсь помогать тебе, пусть твой любимый мир увидит, как ты бездарен на самом деле, – довольно улыбаюсь ему и разворачиваюсь. Уйти – самый простой способ. Иначе взорвётся, а это для него хуже всего. Не умеет делать это правильно.

– Забываешься, Джаред. Ты живёшь в моём доме. Ты тратишь мои деньги. Ты никто. Ты мёртв и не имеешь ничего, чтобы доказать своё существование. Да и документы говорят о том, что я – единственный и законный наследник. Ты был глуп, когда отказался от всего, когда не потребовал вернуть тебя. И всё из-за трусости и комплексов, которые возвёл в достижения. А здесь ты остался лишь по моей доброте душевной, но ты учил меня следовать за своими желаниями. Так вот – убирайся отсюда.

Недоверчиво оборачиваюсь к Джо.

– Ты выгоняешь меня?

– Нет, выбрасываю тебя, как использованную и ненужную вещь. Ты мне больше неинтересен. Ты исчерпал лимит моей доброты, – в неярком отблеске свечей, догорающих на столе, его улыбка кажется гадкой.

– И это всё из-за неё? Ты ведёшь себя, как мальчишка, из-за женщины? Ты рехнулся? Ты отказываешься от брата? – Зло цежу я.

– Да, из-за неё. Из-за Санты…

– Не смей произносить это имя в моём доме. Ты стал наследником, только из-за моих многочисленных операций. Пока я пытался выжить, ты наслаждался красивым миром. И если бы я потребовал воскресить меня, ты бы остался с голой задницей. Ты обязан мне. Я делал это для тебя.

– Если бы… да-да-да. Но ты не сделал этого из-за страха быть изгоем. Ты сбросил всё на мои плечи, развлекался и писал программки. Ты так поступал всю нашу жизнь, тебя не заботил никто, кроме самого себя. Ты думал и видел свою значимую персону, но ошибся. Тебя не существует. Ты призрак. Мёртвое напоминание о том, как верно поступает судьба с самовлюблёнными подонками, вроде тебя. И это мой дом, мои деньги и мои решения, они не зависят от тебя, потому что ты потерял достоинство. Ты превратился в самое ужасное заражение, но я выздоровею, а ты подохнешь один. Могила уже готова, Джаред Джон Эйнсли. И она ждёт тебя в месте, к которому ты так стремишься.

У каждого человека есть пик. Я не лишён этого минуса. С каждым ударом сердца кровь приливает к голове, распространяет по венам яд, который не желаю добровольно принимать.

Ноги отталкиваются от пола, и я в одну секунду заваливаю Джо на пол.

– Я не боюсь быть один, – шиплю я, сжимая его горло.

– Боишься. Тебе страшно, и это нормально. Ты уязвим, – хрипит, а я заношу кулак, чтобы врезать. Хватит. С меня достаточно слов и оскорблений. На меня вылили слишком много помоев, которых я не заслужил.

– Эта стерва вернулась к своему идеальному насильнику. – Джо перехватывает мою руку. Применяя силу, отталкивает от себя. И я позволяю ему остановить меня. Дыхание нарушено. С особым привкусом ярости смотрю на брата.

– До сих пор следишь за ней? А, знаешь почему? Она стала особенной для тебя, – подпрыгивает на ноги, и я следую его примеру.

– Чушь. Она такая же, как другие. Не первая и не последняя сбежала отсюда, – Джо делает шаг вбок, и я за ним по кругу.

– Ошибаешься, она не сбежала. Она ушла от тебя. Она бросила тебя. Она приняла решение, а не ты. У тебя не было власти над ней. Она закрыла дверь, а не ты это сделал. Она взяла верх над тобой, потому что она достойный противник, и лишь она смогла бы многое. Но ты же так труслив, что решил убить всё раньше, чем подумать, – дёргается в мою сторону, а я отпрыгиваю, минуя удар.